sugar and spice and everything nice
Название: Принцесса
Автор: Таэлле
Варнинг: блякавай как он есть.
Дисклеймер: ну вы все знаете, чье это.
читать дальшеМама не хотела отпускать ее в замковый сад одну, и сад правда был большой, но там отовсюду виден был замок, и вообще все было очень хорошо распланировано, она никак не могла потеряться. Гизела все это маме объяснила, но у мамы все равно было такое… сомневательное лицо, и тут папа Гюнтер нагнулся и прошептал ей что-то на ухо, и мама явно задумалась, потом кивнула, улыбнулась и сказала: «Ладно, только за ворота ни ногой!».
Гизеле нравился папа Гюнтер. Он к ней прислушивался.
А в саду было здорово; Гизела сходила понюхать розы, потому что они вкусно пахли, но потом пошла дальше, потому что роз было слишком много, и они… ну, они все розы. Красивые, но похожие. В саду были вещи и поинтереснее. Но она честно поглядывала время от времени на замок и проверяла: вот он, на месте, виден, и она не потерялась. Она не маленькая, чтобы теряться.
Пропрыгав на одной ножке вокруг пруда с кувшинками, она присела на каменный бордюр и огляделась. На пестрой клумбе через газон отсюда, похоже, росло что-то интересное — может, сходить и посмотреть? А потом, решила Гизела, она пройдет по тенистой аллее и посмотрит, куда та ведет. Как раз жарко уже, а возвращаться в замок и просить попить еще не хочется.
В аллее было прохладно и уютно, и тут явно редко кто-то ходил, поэтому Гизела раскинула руки, сжимая букетик пестрых мелких цветов — она нарвала его аккуратно-аккуратно, на клумбе совсем и незаметно, а то как же иначе она найдет потом в книжке, что это за цветы? – и закружилась, раздувая пышную юбку. Она расстроилась было, когда мама одела ее утром в тяжелое парадное платье – «В замке Мао ты должна одеваться так, чтобы не уронить честь своей семьи», сказала она, и папа Гюнтер тоже кивнул, значит, никуда не денешься. Но оказалось, в этом платье очень здорово кружиться, так у него юбка развевается. А в коридорах замка кружиться нельзя, обязательно на кого-нибудь наткнешься.
Поэтому Гизела накружилась так, что ее повело вбок, на траву, потом села отдохнуть, аккуратно расправив юбку, и подождала, пока у нее не перестанет кружиться и голова тоже. Она подумала, не перевязать ли чем букетик, но у нее не было ничего, кроме ленты в косе, а если она распустит и растреплет волосы, то точно уронит честь семьи. Пришлось просто перебрать цветы, разложив их на коленях, собрать поаккуратнее и только потом идти кружиться опять. Совсем немножечко.
Отдохнув второй раз, Гизела с сожалением поняла, что больше, наверное, кружиться у нее сил нету, и пошла-таки смотреть, куда ведет аллея.
Она дошла до перекрестка, убедилась в том, что поперек аллеи шла просто дорожка, а не аллея, посмотрела на замок – он все еще был на месте – и пошла дальше, гадая, куда она все-таки выйдет. Ну то есть это все равно будет кусок замкового сада, но вдруг там будет что-нибудь интересное. Клумба-горка с необыкновенными цветами — дома такая была, но там Гизела все цветы знала наперечет. Или фонтан. Или, на худой конец, ужасно таинственная заросшая беседка, как на картинках в книжках.
Вдали послышались голоса. Гизела остановилась и задумалась, хочет ли она выходить к взрослым, потом все-таки пошла вперед, но медленнее, задумчиво приставляя пятку одной ноги к носку другой и время от времени оглядываясь на цепочку собственных еле заметных следов. Ладно, так уж и быть, она к ним выйдет, все равно конец аллеи где-то там, а куда еще идти, она пока не придумала.
А потом ей стала видна стена аккуратно подстриженных кустов, а за ней… какая-то площадка, решила Гизела. Площадки среди кустов бывают всякие… Может, там хоть интересная скамейка есть? Но на ней наверняка сидят взрослые, которые будут задавать всякие смешные вопросы и не дадут ей все рассмотреть. Она остановилась перед последним поворотом аллеи, снова задумавшись, и тут с площадки донесся незнакомый мужской голос. Чего он так рычит, подумала Гизела. Может, он лев?
А потом этому льву кто-то ответил, то есть, поняла вдруг Гизела, не кто-то, а папа Гюнтер.
Ну, раз папа Гюнтер там, можно выйти и посмотреть на площадку, решила она. И на этого льва, ну то есть не льва, конечно — львы вроде бы разговаривать не умеют. Гизела про такое не читала, во всяком случае. Львы спасали прекрасных принцесс в пустыне, и сражались со злыми тиграми, но вот чтобы разговаривать.… А, наверное, это лев, которого превратили в человека!
Кажется, аллея таки заканчивалась интересным, решила Гизела, осторожненько подошла к самым кустам и выглянула.
Ой.
Ну точно, лев.
Папа Гюнтер стоял к ней спиной возле скамейки — она правильно угадала, скамейка там была красивая, с витой резной спинкой, хотя узор отсюда было не рассмотреть, - а Лев сидел к ней лицом, ну то есть не совсем лицом, а боком, а смотрел куда-то в кусты, совсем не в ее сторону. У него была светлая грива, все как положено, и тяжеловатое задумчивое лицо. Наверное, он был очень красивым львом. Хотя человеком он тоже выглядел симпатичным, только грустным. Ну или суровым, она бы, может, его и испугалась, если б не знала, кто он на самом деле.
Папа Гюнтер что-то ему говорил, про Совет, кажется, ей было плохо слышно — папа Гюнтер умел говорить звучно и красиво, например, когда ее книжки вслух читал, но умел и так, что ничего не разберешь, как ни прислушивайся — а она пробовала. Ну, не сейчас, правда — про Совет ей было не очень-то и интересно, хоть и непонятно, неужели Лев из-за скучного Совета грустный? Или он просто хочет превратиться из человека обратно и убежать охотиться?
Гизела задумалась.
Если он и правда превратился в человека, и не может превратиться обратно, это плохо. Ему надо помочь. А папа Гюнтер ничего не замечает, и разговаривает про свой Совет. А уж если он не заметил…
Но может быть, он все же не Лев? Гизела внимательно посмотрела на сидящего на скамейке. Тот наморщил лоб и тряхнул светлой гривой.
… может, его нельзя превращать обратно? Так иногда бывает, например, он должен в облике человека сделать какое-нибудь важное дело. Спасти кого-нибудь, кого не мог спасти в качестве Льва. Или отплатить за что-нибудь благодарностью, кто там знает, для чего львы превращаются в людей. Бывает много всяких случаев.
Гизела потеребила кончик косы.
Нет, не сходится. Если б ему что-нибудь надо было сделать, он бы это делал, а не сидел бы тут и не слушал бы про Совет.
У Гизелы явно оставался только один выход. Правда, она не принцесса, но с этим уж ничего не поделаешь. Ма-О Сесилия может не подойти, а мама сто раз объясняла, что фон Кристы очень древний род (и поэтому нельзя ронять его честь). Она должна была попробовать.
Гизела вышла на площадку.
Папа Гюнтер не заметил ее, пока она не подошла к самой скамейке.
Лев, кажется, вообще не обратил на нее внимания, пока она не залезла на скамейку. Умный Лев. Знает, что она ему добра хочет.
- … Гизела, – спросил папа Гюнтер, - что-то случилось?
Гизела глубоко вздохнула и призналась себе, что самую чуточку все же боится львов, хоть они и благородные звери. Вдруг когда он превратится, то не сразу вспомнит, что она ему добра хочет?
Ладно. Она на секунду остановилась, пристально разглядывая человеческое лицо Льва и гадая, как именно он будет превращаться.
Лев повернул к ней голову; глаза у него были голубые и озадаченные.
Гизела запустила одну руку к нему в гриву и быстро-быстро прижалась губами к его губам.
Стало очень тихо.
Губы у Льва были сухие, наверное, от песка в пустыне.
А нос все еще человеческий. И глаза тоже. И все лицо.
- Ты не превратился! – сказала Гизела расстроенно, решив, что нужна, наверное, настоящая принцесса.
И споткнулась о полу его мундира.
Она еще долго помнила поймавшие ее сильные руки. И то, как он растерянно держал ее на коленях, пока отец смеялся. Вечерние объяснения родителей – «Нет, Гизела, мы не будем просить Ма-О поцеловать лорда фон Гранца». И крошечную тень сожаления – он был бы таким красивым львом!
Но рассказывать об этом Гизела не стала даже Джулии.
Автор: Таэлле
Варнинг: блякавай как он есть.
Дисклеймер: ну вы все знаете, чье это.
читать дальшеМама не хотела отпускать ее в замковый сад одну, и сад правда был большой, но там отовсюду виден был замок, и вообще все было очень хорошо распланировано, она никак не могла потеряться. Гизела все это маме объяснила, но у мамы все равно было такое… сомневательное лицо, и тут папа Гюнтер нагнулся и прошептал ей что-то на ухо, и мама явно задумалась, потом кивнула, улыбнулась и сказала: «Ладно, только за ворота ни ногой!».
Гизеле нравился папа Гюнтер. Он к ней прислушивался.
А в саду было здорово; Гизела сходила понюхать розы, потому что они вкусно пахли, но потом пошла дальше, потому что роз было слишком много, и они… ну, они все розы. Красивые, но похожие. В саду были вещи и поинтереснее. Но она честно поглядывала время от времени на замок и проверяла: вот он, на месте, виден, и она не потерялась. Она не маленькая, чтобы теряться.
Пропрыгав на одной ножке вокруг пруда с кувшинками, она присела на каменный бордюр и огляделась. На пестрой клумбе через газон отсюда, похоже, росло что-то интересное — может, сходить и посмотреть? А потом, решила Гизела, она пройдет по тенистой аллее и посмотрит, куда та ведет. Как раз жарко уже, а возвращаться в замок и просить попить еще не хочется.
В аллее было прохладно и уютно, и тут явно редко кто-то ходил, поэтому Гизела раскинула руки, сжимая букетик пестрых мелких цветов — она нарвала его аккуратно-аккуратно, на клумбе совсем и незаметно, а то как же иначе она найдет потом в книжке, что это за цветы? – и закружилась, раздувая пышную юбку. Она расстроилась было, когда мама одела ее утром в тяжелое парадное платье – «В замке Мао ты должна одеваться так, чтобы не уронить честь своей семьи», сказала она, и папа Гюнтер тоже кивнул, значит, никуда не денешься. Но оказалось, в этом платье очень здорово кружиться, так у него юбка развевается. А в коридорах замка кружиться нельзя, обязательно на кого-нибудь наткнешься.
Поэтому Гизела накружилась так, что ее повело вбок, на траву, потом села отдохнуть, аккуратно расправив юбку, и подождала, пока у нее не перестанет кружиться и голова тоже. Она подумала, не перевязать ли чем букетик, но у нее не было ничего, кроме ленты в косе, а если она распустит и растреплет волосы, то точно уронит честь семьи. Пришлось просто перебрать цветы, разложив их на коленях, собрать поаккуратнее и только потом идти кружиться опять. Совсем немножечко.
Отдохнув второй раз, Гизела с сожалением поняла, что больше, наверное, кружиться у нее сил нету, и пошла-таки смотреть, куда ведет аллея.
Она дошла до перекрестка, убедилась в том, что поперек аллеи шла просто дорожка, а не аллея, посмотрела на замок – он все еще был на месте – и пошла дальше, гадая, куда она все-таки выйдет. Ну то есть это все равно будет кусок замкового сада, но вдруг там будет что-нибудь интересное. Клумба-горка с необыкновенными цветами — дома такая была, но там Гизела все цветы знала наперечет. Или фонтан. Или, на худой конец, ужасно таинственная заросшая беседка, как на картинках в книжках.
Вдали послышались голоса. Гизела остановилась и задумалась, хочет ли она выходить к взрослым, потом все-таки пошла вперед, но медленнее, задумчиво приставляя пятку одной ноги к носку другой и время от времени оглядываясь на цепочку собственных еле заметных следов. Ладно, так уж и быть, она к ним выйдет, все равно конец аллеи где-то там, а куда еще идти, она пока не придумала.
А потом ей стала видна стена аккуратно подстриженных кустов, а за ней… какая-то площадка, решила Гизела. Площадки среди кустов бывают всякие… Может, там хоть интересная скамейка есть? Но на ней наверняка сидят взрослые, которые будут задавать всякие смешные вопросы и не дадут ей все рассмотреть. Она остановилась перед последним поворотом аллеи, снова задумавшись, и тут с площадки донесся незнакомый мужской голос. Чего он так рычит, подумала Гизела. Может, он лев?
А потом этому льву кто-то ответил, то есть, поняла вдруг Гизела, не кто-то, а папа Гюнтер.
Ну, раз папа Гюнтер там, можно выйти и посмотреть на площадку, решила она. И на этого льва, ну то есть не льва, конечно — львы вроде бы разговаривать не умеют. Гизела про такое не читала, во всяком случае. Львы спасали прекрасных принцесс в пустыне, и сражались со злыми тиграми, но вот чтобы разговаривать.… А, наверное, это лев, которого превратили в человека!
Кажется, аллея таки заканчивалась интересным, решила Гизела, осторожненько подошла к самым кустам и выглянула.
Ой.
Ну точно, лев.
Папа Гюнтер стоял к ней спиной возле скамейки — она правильно угадала, скамейка там была красивая, с витой резной спинкой, хотя узор отсюда было не рассмотреть, - а Лев сидел к ней лицом, ну то есть не совсем лицом, а боком, а смотрел куда-то в кусты, совсем не в ее сторону. У него была светлая грива, все как положено, и тяжеловатое задумчивое лицо. Наверное, он был очень красивым львом. Хотя человеком он тоже выглядел симпатичным, только грустным. Ну или суровым, она бы, может, его и испугалась, если б не знала, кто он на самом деле.
Папа Гюнтер что-то ему говорил, про Совет, кажется, ей было плохо слышно — папа Гюнтер умел говорить звучно и красиво, например, когда ее книжки вслух читал, но умел и так, что ничего не разберешь, как ни прислушивайся — а она пробовала. Ну, не сейчас, правда — про Совет ей было не очень-то и интересно, хоть и непонятно, неужели Лев из-за скучного Совета грустный? Или он просто хочет превратиться из человека обратно и убежать охотиться?
Гизела задумалась.
Если он и правда превратился в человека, и не может превратиться обратно, это плохо. Ему надо помочь. А папа Гюнтер ничего не замечает, и разговаривает про свой Совет. А уж если он не заметил…
Но может быть, он все же не Лев? Гизела внимательно посмотрела на сидящего на скамейке. Тот наморщил лоб и тряхнул светлой гривой.
… может, его нельзя превращать обратно? Так иногда бывает, например, он должен в облике человека сделать какое-нибудь важное дело. Спасти кого-нибудь, кого не мог спасти в качестве Льва. Или отплатить за что-нибудь благодарностью, кто там знает, для чего львы превращаются в людей. Бывает много всяких случаев.
Гизела потеребила кончик косы.
Нет, не сходится. Если б ему что-нибудь надо было сделать, он бы это делал, а не сидел бы тут и не слушал бы про Совет.
У Гизелы явно оставался только один выход. Правда, она не принцесса, но с этим уж ничего не поделаешь. Ма-О Сесилия может не подойти, а мама сто раз объясняла, что фон Кристы очень древний род (и поэтому нельзя ронять его честь). Она должна была попробовать.
Гизела вышла на площадку.
Папа Гюнтер не заметил ее, пока она не подошла к самой скамейке.
Лев, кажется, вообще не обратил на нее внимания, пока она не залезла на скамейку. Умный Лев. Знает, что она ему добра хочет.
- … Гизела, – спросил папа Гюнтер, - что-то случилось?
Гизела глубоко вздохнула и призналась себе, что самую чуточку все же боится львов, хоть они и благородные звери. Вдруг когда он превратится, то не сразу вспомнит, что она ему добра хочет?
Ладно. Она на секунду остановилась, пристально разглядывая человеческое лицо Льва и гадая, как именно он будет превращаться.
Лев повернул к ней голову; глаза у него были голубые и озадаченные.
Гизела запустила одну руку к нему в гриву и быстро-быстро прижалась губами к его губам.
Стало очень тихо.
Губы у Льва были сухие, наверное, от песка в пустыне.
А нос все еще человеческий. И глаза тоже. И все лицо.
- Ты не превратился! – сказала Гизела расстроенно, решив, что нужна, наверное, настоящая принцесса.
И споткнулась о полу его мундира.
Она еще долго помнила поймавшие ее сильные руки. И то, как он растерянно держал ее на коленях, пока отец смеялся. Вечерние объяснения родителей – «Нет, Гизела, мы не будем просить Ма-О поцеловать лорда фон Гранца». И крошечную тень сожаления – он был бы таким красивым львом!
Но рассказывать об этом Гизела не стала даже Джулии.
-
-
07.06.2010 в 18:23Да, да, я тоже думал, что Адальберт похож на льва. Явно больше того, кто в каноне прозвище носит)
Спасибо большое, очень порадовало.
-
-
07.06.2010 в 18:24-
-
07.06.2010 в 18:33