Ну что, открываем ККМ-фикатон!
Название: Юным правителям свойственно...
Автор: Сакура-химэ
Экспресс-редактирование: Айа
Персонажи: центральный - Саралеги, а также много других
Жанр: фанфик про политику
Рейтинг: G
Написано по заявке Таэлле:
Джен про Сару пост-канон и влияние на него Юури, а также его взаимоотношения с Бериасом
Алиса улыбнулась и согласилась. Это был уже третий танец подряд, другие приглашения она отклоняла, а до перерыва прошла с ним еще два танца. Что означало недвусмысленное согласие.
Саралеги решил, что это судьба. Алиса, казалось бы, не задумывалась, к чему он ведет, однако Саралеги видел, как она подходила к отцу, и тот кивнул ей. Старый лорд Веллер не мог не понимать, что Алиса интересует его главным образом из-за фамилии; пусть ветвь младшая и почти бесправная, но Веллеры есть Веллеры. Королева Сё Симарона – не самое страшное, что могло бы ее ждать, даже учитывая, что лорд Веллер не мог не понимать и то, чего Саралеги хочет этим браком добиться. Трон есть трон.
Танцуя с Алисой, Саралеги размышлял, как же ему повезло. Алиса мила, неглупа – недостаточно, чтобы стать полноправной соправительницей, однако достаточно, чтобы стать другом и матерью его детей, но главное – после свадьбы у него будет связь с Веллерами, и его дети будут этой крови.
читать дальше– Не хотите выйти на балкон? – предложил он после танца.
Алиса опустила ресницы и согласилась. Рука ее чуть дрожала, не то от волнения, не то от страха, но Саралеги это было не очень интересно. Бояться ей нечего, она скоро это поймет, а у него все продумано и все сработает.
Вечер был красивый – теплый, бархатно-синий, звездный, обстановка в общем-то располагала, даже жаль, что они не романтические влюбленные. С другой стороны, если бы он в нее влюбился – мог бы не решиться вовсе. Все, конечно, продумано, но слишком уж сложно, и кто знает, не случится ли большая война, если планы сорвутся, а уж чего Саралеги точно не хотел, так это чтобы войну прошли те, кого он любит.
Алиса застыла рядом – ее рука в его, в глазах отражается лунный свет; вздрогнула, когда он привлек ее ближе. Ему уже приходилось целовать девушек, но дворцовые служанки, которые и на большее были готовы, – это не благородная леди. Позволит ли?
Позволила. Привстала на цыпочки, чуть прижалась – насколько позволяло ее воспитание; Саралеги сильнее притянул ее к себе, а то было неудобно, она зажмурилась, подставляя губы. Целоваться она не умела, да и вряд ли кому-то было можно то, что она была готова разрешить ему сейчас, но от ее прикосновений его все равно как обжигало. Очки мешали ужасно, но снять их Саралеги не решался, не хватало еще, чтоб гипнотическая сила вышла из-под контроля.
После поцелуя Саралеги достал из кармана крохотную шпильку, увенчанную кристальной звездочкой (шпилька принадлежала прабабушке по отцовской линии), и осторожно воткнул Алисе в волосы. По древним симаронским обычаям это означало предложение руки и сердца – простолюдины обычно плели венки или что-то в этом роде, но он, к счастью, мог позволить себе большее. С венком у Саралеги как-то чуть не вышло дипломатического скандала: Юури не знал этого обычая, и ему показалось, что голубые колокольчики в волосах Саралеги будут смотреться очень красиво. Кому бы пошли колокольчики, так это Алисе, но будущим королевам дарят драгоценности, а не цветы.
Она поймала его руку и переплела свои пальцы с его.
Согласна.
Их, кажется, заметили; по крайней мере, до Саралеги донесся чей-то приглушенный вздох. Алиса же вряд ли сейчас могла услышать хоть что-нибудь – для нее сейчас существовали только они двое и этот сумасшедший звездный вечер. Глаза у нее сверкали не хуже свадебной шпильки в волосах, и Саралеги только порадовался, что не может ни полюбить, ни влюбиться, – таких девушек любят, любовь кружит голову, а ему нужно, чтоб ум оставался ясным. Иначе ничего не получится.
– Пойдемте в зал, – попросила она. – Холодно.
– Пойдемте. Я же должен сознаться вашему отцу, что решил похитить вас у него.
Лорд Веллер – по глазам было видно – сразу понял, что произошло между его дочерью и Саралеги. Не удивился, что и логично, но попросил Алису оставить их ненадолго.
– Я знаю, зачем вы на ней женитесь, – прямо сказал он, когда Алиса не могла их слышать. – Вы хотите власти.
Саралеги опустил взгляд. Честного разговора с лордом он не жаждал, по крайней мере, не прямо сейчас, но куда деваться.
– Алиса станет мне верной спутницей и подругой, а я сделаю ее счастливой. В этом вы можете быть уверены.
– Мне нравится, что вы не влюблены. Вы не натворите глупостей. Однако я хочу, чтобы вы пообещали не подвергать ее опасности.
– Обещаю. Я не хочу, чтобы моя будущая семья оказалась втянутой в войну.
Это отнюдь не удовлетворило лорда Веллера, но он понял, кажется, что ничего сверх уже сказанного от Саралеги не добьется. Ему оставалось только принять решение дочери.
По законам Дай Симарона от помолвки до свадьбы следовало выждать год. По законам Сё Симарона можно было не ждать вовсе, но Саралеги решил, что приличнее будет соблюсти законы родины Алисы. Совет помолвка, конечно же, обеспокоит, но если они увидят, что он не стремится войти в семью Веллер как можно скорее, то успокоятся. Хотя бы временно. Главное, чтобы этого времени хватило.
Саралеги заказал медальон с ее портретом и носил не снимая. У нее был такой же – с его портретом. Тоже дайсимаронский обычай, очень старый, наверное, еще при Веллерах существовал. Для Саралеги это был символ, что все получится, задумка подобраться к дайсимаронскому трону через Веллеров сработает, – ну и иногда он решался признаться себе, что открывать медальон и смотреть на личико Алисы ему нравится. Она глядела на него оттуда, застенчиво улыбалась, и стопка документов на подпись уже не казалась такой огромной, а бюджетные ведомости – такими устрашающими. Алисе он подарил такой же медальон со своим портретом; ей предстояло жить этот год в отцовском поместье и принимать у себя многочисленных дальних родственниц – обычные предсвадебные визиты, обычные традиции высшего дайсимаронского общества. Как хорошо, что в Сё Симароне таких традиций нет, а короли и подавно от этого избавлены.
Жалко только, что забот было так много, что Саралеги с трудом представлял, найдется ли у него возможность выбраться к невесте. Он, конечно, старался выкраивать время как мог, но к свадьбе было бы неплохо укрепить внешние позиции, а год – не такой уж долгий срок, если речь идет о политике. Они с Бериасом только и делали, что работали, планировали, обдумывали, пока Саралеги не осенило, как можно очень удачно расширить экспорт.
Серебристый шелк! Больше его нигде не производили; при Гилберте торговля им как-то завяла – до того она шла через Дай Симарон и с разрешения короля, а после отделения никакого разрешения они не получали. Но шелк-то был нужен, Саралеги видел старые торговые книги, да и сам понимал: если шелк можно купить только у них, покупать его будут. Большую часть везли в Кабалькаду – традиционно из серебристого шелка шили одеяния высшей аристократии. Учитывая, как аристократические семьи хватаются за традиции… Да. Попробовать можно.
Бериас пришел в ужас.
– Ваше величество, так нельзя. Ставить только на экспорт… Бюджет уже переделан?
В глазах у него ясно читалось: «И он еще жениться собрался!»
– Ну неужели ты считаешь, что я не продумал все что мог? Конечно, я все переделал, но что ты волнуешься? Разве ты мне не доверяешь? Это наш шанс!
– Шанс, – кивнул Бериас. – Дайте сюда, я тоже посмотрю.
Он читал и хмурился, хмурился, потом схватил чистый лист и принялся что-то высчитывать. Пару раз случалось что в расчетах Саралеги обнаруживались серьезные ошибки – но он все никак не мог доверить финансовые расчеты кому-то из советников. Стоило даже самым честных из них оказаться ответственными за казну, как словно по волшебству деньги начинали пропадать, а в поместьях советников – происходили изменения к лучшему. Поэтому все, что касалось казны, проходило только через них с Бериасом. Хорошо, что Бериас в этом хоть как-то разбирался.
– Ну как?
– Все чисто. Все должно получиться. Просто мне не нравится, что вы делаете такие ставки.
– Ну а что мне делать? Если я буду играть по мелочи, получится тоже мелочь, а мне надо быстро и эффективно.
– Я понимаю. Вы все делаете правильно.
– Прекрасно. Значит, в этом сезоне мы вкладываем деньги в шелк.
Сказать оказалось проще, чем сделать. За тридцать лет шелковичные плантации разорились начисто; в годы войны было не до гусениц и бабочек, и восстанавливать все пришлось с нуля. Таких затрат Саралеги не ожидал и даже растерялся: бюджет пришлось экстренно пересчитывать. Вообще-то это было плохо: чем больше таких расчетов, тем больше вероятность, что где-то запутаешься, а если не знаешь, как эти самые плантации вообще должны работать, то странно не ошибиться.
Но другого выхода не было.
Гусеницы, которые производили нити серебристого шелка, питались только листьями с кустов мягколиственницы душистой, а эта самая мягколиственница росла только в оврагах. Ну почему отец ничего не сохранил! Откуда теперь узнавать, как эту лиственницу выращивать и что с гусеницами делать? Саралеги хотел, чтоб в день свадьбы на Алисе было платье из серебристого шелка – мало того, что красиво, так еще и статус, – но если все так пойдет, на счету окажется каждый кусок ткани, и придется им обойтись без редкостных нарядов.
Если бы не старик Ламбент, у Саралеги, наверно, совсем бы ничего не получилось.
Лорду Ламбенту было шестьдесят три года, и он еще помнил то время, когда гусеничных ферм хватало, даже заведовал одной, точнее, помогал своему отцу. В любом случае, он знал, как это должно работать, и только за голову хватался, глядя, что подсовывает ему Саралеги.
– Вы, ваше величество, лучше делайте то, в чем разбираетесь, – заявил он, забрав у Саралеги все бумаги и ведомости. – А это оставьте мне.
Что, конечно, наглостью было прямо-таки вопиющей. Но не согласиться Саралеги не мог: он ведь соглашался, когда Бериас его охранял или защищал, даже если получалось грубо. А тут то же самое. Только лорд Ламбент спасает не его самого, а его задумки.
– Оставляю, – сказал Саралеги. – Я верю, что вы справитесь.
Тем же вечером они с Бериасом поехали с инспекцией в казармы. После того как на них уже три года никто не давил, не требовал солдат, не забирал лучших бойцов, угрожая расправой всей стране, проблему с армией удалось более-менее решить. Более-менее – это Саралеги наконец-то сумел открыть офицерскую академию по образцу той, что была в Син Макоку. Лорд фон Крайст подумал, наверное, что Саралеги хочет устроить какую-нибудь диверсию, когда они с Бериасом бегали по всей академии и расспрашивали преподавателей и курсантов. А потом еще и гвардию решили готовить – особо подготовленный боевой отряд.
В отличие от шелковичных плантаций армия была в прекрасном состоянии. А ведь когда начинали, хотелось хвататься за голову, прямо как лорд Ламбент.
Наверное, они и с этим справятся. С армией же получилось. И порт обязательно получится выстроить вместо этого несчастного причала на десять кораблей, и деревни больше никогда не будут голодать, и центр нового Симарона будет здесь. Не в Дай Симароне, а здесь. И их с Алисой дети тоже никуда отсюда не уедут.
Саралеги улыбнулся своим мыслям – не так уж часто он думал о хорошем и о том, что все сложится, у него больше выходило размышлять, как справляться с трудностями, – поймал вдруг ответную улыбку Бериаса и решил: если удача с ним, надо рисковать.
– Ты знаешь, Бериас, я думаю, пора отправиться с посольством и заключить с Кабалькадой торговое соглашение.
Улыбка Бериаса померкла. Он предсказуемо начал волноваться.
– Не преждевременно ли? Вы только что отдали Ламбенту плантации.
– Да нет. Наоборот, лорд Ламбент как раз успеет наладить производство. Мы же предварительные соглашения подпишем. А на обратном пути – в Калорию, я давно хотел предложить леди Флинн, чтоб мы через их порт с Син Макоку торговали, пока свой собственный не отстроим как следует. Думаю, мы вернемся уже через полтора месяца.
Бериас нахмурился.
– Разве нам нужно столько времени?
– Ну, вообще-то по дороге я хотел заехать к Юури. Должен же хоть кто-то порадоваться, что я женюсь!
Посольство обычно собиралось долго, но к Юури хотелось. Очень. И поскорее. Около Юури проблемы не то что сразу забывались – начинали казаться легко разрешимыми. Вообще все казалось легко разрешимым. Юури, сам того не замечая, внушал такую веру в себя и такой оптимизм, что все получалось словно само собой.
А вера в себя и уверенность в успехе Саралеги были нужны. Ну как убедить в чем-то другого, если сам сомневаешься?
Ответ от Юури пришел молниеносно. Юури до сих пор писал на симаронском с ошибками – вообще-то они пользовались языком мадзоку, но когда Юури особенно хотелось сделать приятное, он переходил на симаронский. Перечитывая эмоциональное, сбивчивое письмо, общий смысл которого сводился к «Сара, приезжай скорее!», Саралеги улыбался безо всякой на то причины. И чувствовал себя почти счастливым.
Вот так и случилось, что к берегам Син Макоку они причалили уже через неделю. Плыли на трех кораблях: брать меньше было совсем несолидно, больше Саралеги не хотел – слишком долго получится. Воды союзных стран почти безопасны, а справиться с пиратами много сил не надо. Потом, повидавшись с Юури, можно будет уже спокойно, не торопясь, плыть в Кабалькаду и дальше.
Юури со свитой ждал прямо на причале – ждал явно не короля Сё Симарона, а близкого друга. Саралеги еще издалека заметил, как счастливо Юури улыбается, сам улыбнулся в ответ и почувствовал, что все тревоги отступают.
Едва они сошли на землю, как Юури подбежал, обнял его, выпустил, снова прижал к себе – тщательно расправленные складки на плаще, конечно же, смялись, и прическа растрепалась. Ну и ладно.
– Наконец-то ты приехал, Сара!
– Я тоже рад тебя видеть, Юури.
Они не виделись пару месяцев – Саралеги знал, что Юури сейчас часто бывает в родном мире, у него там какие-то экзамены. Ничего хорошего, видимо, потому что выглядел Юури утомленным, хотя и счастливым. Он взахлеб рассказывал новости: принцесса Грета, кажется, в кого-то влюблена, госпожа Сесилия побывала у Юури в гостях и сдружилась с его матушкой, а Вольфрам ухаживает за Гизелой и, похоже, успешно… Саралеги было не особенно интересно, но ему просто нравилось слушать, как Юури говорит, и смотреть, как он улыбается.
Они приехали в замок, во внутреннем дворе был накрыт – Юури сказал, что торжественный обед само собой, а сейчас им хочется побыть вдвоем. Вдвоем не получилось, конечно: то и дело из кустов высовывались служанки, принцесса Грета прогуливалась неподалеку, то и дело заинтересованно посматривая на Саралеги, – бедный Юури, что-то с ним будет, когда он поймет, в кого же влюблена его приемная дочь, – а несколько раз мимо со скучающим видом прошелся лорд фон Крайст.
– А у тебя-то что нового? – спросил Юури, выговорившись наконец-то.
– Я женюсь. Меня в Дай Симароне невеста ждет. Ее зовут Алиса.
Юури чуть не подавился чаем.
– Ох, Сара, как же я за тебя рад! Ты ведь позовешь на свадьбу?
Глаза у Юури лучились счастьем, он и вправду обрадовался. Единственный человек, умеющий так радоваться чужому счастью – искренне, как своей собственной удаче. Все три года, которые они были знакомы, Юури то и дело удивлял его – каждый раз как в первый и каждый раз совершенно неожиданно.
– Обязательно позову. Как же я могу жениться – и без тебя?
Оба засмеялись.
– А она красивая? У тебя есть ее фотография… то есть портрет?
Саралеги снял медальон и протянул его Юури. Тот принял его бережно-бережно, будто хрупкий драгоценный камень, раскрыл и залюбовался Алисой. Глядя на него, Саралеги и сам заулыбался: так уж сложилось, что он женится на самой красивой девушке Дай Симарона, а что женится из-за фамилии – этого Юури знать не надо.
– Ты счастливчик, Сара, леди Алиса настоящая красавица. За меня такие девушки замуж выйти не хотят.
– У тебя жених есть, – напомнил Саралеги. – Им, наверное, его присутствие очень мешает.
Они снова рассмеялись. С Юури всегда было так легко разговаривать: не нужно думать, как и что сказать – просто быть самим собой, улыбаться, дурачиться, – но и об осторожности Саралеги забывать не мог. Юури совершенно не воспринимал политические отношения с Сё Симароном отдельно от дружбы с самим Саралеги, и всякий раз приходилось следить, чтобы он и не начинал.
– Когда у тебя дети родятся и подрастут, я их могу сводить на Землю в парк аттракционов, – тем временем фантазировал Юури, – и угостить лимонадом, а они будут звать меня дядюшкой.
О детях Саралеги пока задумывался только в далекой перспективе; уж по крайней мере сейчас, учитывая все планы, ему точно было не до наследника, но потом – почему нет? Главное – чтоб отношения с Син Макоку сохранились.
– И ты приедешь к нам на церемонию имяположения моих будущих детей, ну, когда она будет.
Юури немедленно заинтересовался церемонией, и Саралеги принялся рассказывать. В последний год он возрождал исконные сёсимаронские традиции и обычаи, забытые за то время, пока Сё Симарон был вассальной провинцией. Одна из традиций как раз касалась малышей знатных родов… Мимо опять прошел лорд фон Крайст. Слышал он о помолвке или нет?.. Юури все равно расскажет. Могут ли фон Крайст или фон Вольтер догадаться, кто такая Алиса?
– Ты такой молодец, Сара, так здорово придумал! – оборвал его мысли Юури. – Я приеду, конечно!
Они просидели до вечера – Юури опомнился только когда начало темнеть, а одна из служанок трижды спросила, не принести ли ужин. Извинялся за едва не пропущенную трапезу Юури так трогательно и нелепо, что Саралеги забыл даже, насколько устал за сегодняшний день. К счастью, комнаты им подготовить не забыли, и людей Саралеги давно уже разместили в гостевой башне.
Как только слуги закрыли за ними дверь, Бериас быстро убедился, что их не подслушивают, отвел его к окну и сказал:
– Мне кажется, не стоило рассказывать его величеству мао о помолвке.
Саралеги в первую секунду подумалось, что он ослышался. Что значит – не стоило и как Бериас вообще мог такое сказать?
– Бериас, ну какой смысл умалчивать? Юури так и так узнает о нас с Алисой. Королевская невеста – это не тот секрет, который можно утаить. Пусть лучше он узнает от меня, чем через третьи руки. И думает, что я женюсь по любви.
– Он может догадаться.
– Мы о Юури говорим. Он верит в любовь. И мне верит. И очень хочет, чтоб я был счастлив. Ты беспокоишься из-за ерунды. Давай лучше подумаем, что в Син Макоку можно купить в подарок Алисе. Я же никогда не ухаживал за девушками всерьез, я не знаю, что ей понравится.
Бериас все хмурился и хмурился, подарок Алисе его совершенно не интересовал, а Саралеги никак не мог взять в толк, в чем дело. Нельзя же, чтоб Юури узнал о помолвке через того же вечно шпионящего Йозака – он обиделся бы… нет, обижаться на Саралеги он не умеет, но это могло его расстроить.
А расстраивать Юури ну совершенно не хотелось.
Они прожили в Син Макоку две недели. Для Саралеги это был самый настоящий отдых – государственные вопросы никуда не девались, но рядом с Юури все ощущалось совсем по-другому. Легче. Понятнее. Проще. Светлее.
Как жаль, что в его окружении нет девушки вроде Юури. Как жаль, что в его окружении вообще нет таких людей.
Зато есть Бериас. И Алиса – будет.
Провожать их Юури опять отправился лично. И долго-долго обнимал Саралеги на причале, пока его свита переминалась сзади. Все они явно были счастливы, что Саралеги наконец-то уезжает. Особенно лорды фон Крайст и фон Вольтер. Наверное, боялись, что в присутствии Саралеги Юури обязательно выкинет какую-нибудь глупость.
– Приезжай к нам в следующем месяце, – сказал Саралеги. – Я тебе наши плантации покажу, а еще мы к Алисе поедем.
Юури кивнул. Кажется, он пытался не расплакаться от переполнявших его чувств, а Саралеги мог думать только – лишь бы все получилось. Лишь бы удалось.
Но все равно – ему приятно было знать, что Юури не уйдет, пока корабли не скроются из виду. Так и будет стоять и смотреть вслед.
Кабалькада встретила их проливным дождем. К причалу подогнали кареты, но пока они успели добежать, промокли насквозь. Саралеги злился – он терпеть не мог дожди.
Им выделили комнаты в посольском флигеле: скудно обставленные, маленькие, окнами в темные кривые переулки. Как будто не Сё Симарон принимают, а… а деревню какую-то. Саралеги потребовал горячей воды и чтоб развели огонь – воздух здесь был липкий и стылый – слуг пришлось ждать полчаса. Они лениво растопили камин и передали записку от его высочества Хитклифа. Саралеги приглашался в одиночестве, без сопровождения.
Слишком демонстративно.
– Мне это не нравится, – сказал Бериас. – Позвольте мне пойти с вами.
– Ну они же сказали – говорить будут только со мной.
– Я не посланник, я ваш телохранитель.
– Бериас, все давно знают, что мы родственники. Будто ты сам понимаешь, как такие слухи распространяются. Не волнуйся за меня. Справлюсь. Давай лучше последний раз просмотрим договор.
Договор, разумеется, был подготовлен идеально – а как иначе. Они ждали час, другой, третий, но лакей пришел за Саралеги только под вечер.
– Вас ждут, – провозгласил присланный слуга, напыщенный, будто не с королем разговаривал. – Идемте.
Саралеги привели не в тронный зал, а в королевский рабочий кабинет. Во главе длинного стола сидел его высочество Хитклиф, старший принц, вокруг расположились его советники. Для Саралеги было оставлено место с краю.
Похоже, придется идти на уступки. Ему опять продемонстрировали, как сильно не желают видеть его и его посольство.
Он рассказывал о своем предложении, объяснял, напоминал о традициях. Половина советников сидела в мантиях из этого самого серебристого шелка. Довольно истрепанных, к слову. Ну, вам же это нужно, нужно, нужнее, чем Сё Симарону, давайте же…
– …и как только вы подписываете договор, он сразу вступает в действие. Мы готовы начать поставки уже зимой, остается только подписать.
Улыбаясь, Саралеги открыл нужную страницу и пододвинул договор Хитклифу.
Тот невозмутимо закрыл папку и отодвинул обратно.
– Что это значит?
– Мы не станем это подписывать, – ровно сказал Хитклиф. – Кабалькаде это совершенно невыгодно.
– Послушайте, я высчитал все налоги с поправкой на…
– Кабалькаде это невыгодно, – повторил Хитклиф. – Не трудитесь меня переубеждать.
Саралеги в отчаянии уставился на документ. Они с Бериасом работали над ним две недели, пытались учесть все мелочи… Нет, разумеется, Сё Симарону это соглашение принесло бы больше пользы, им нужен этот рынок и льготы на нем, но Хитклиф не мог заметить все детали, все маленькие ловушки, хоть что-то должно было сработать – да что там, все должно было сработать! Это не лорд фон Крайст и не лорд фон Вольтер, он не мог понять!
Оставалось только постараться хотя бы смягчить последствия.
– Хорошо. Тогда давайте обсудим условия, на которых вы готовы это подписать.
– Мы не станем подписывать ни на каких условиях.
Хитклиф смотрел ему в глаза, жестко, решительно, уверенно. Зная, что возразить – нечего.
– Вы отказываетесь торговать с Сё Симароном? – прямо спросил Саралеги.
– Кабалькаде это невыгодно.
Спорить было явно бесполезно. Что толку доказывать, объяснять, если тебя даже не слушают, а знай себе твердят о выгоде? Ему уже не пятнадцать лет, как было, когда правители соседних стран запросто отмахивались ото всех сёсимаронских заявлений разом, его страна – в союзе с Син Макоку. Как Кабалькада может к ним не прислушиваться, что этот Хитклиф себе позволяет? Что вообще происходит?
Саралеги решил предпринять последнюю попытку. Безнадежно, да, но если уж сражаться, то до конца.
– Послушайте, этот шелк производим только мы. Когда торговля шла с разрешения Дай Симарона, вас все устраивало. Почему же вы не хотите торговать с нами сейчас?
– Вы меня не слушали? Это невыгодно. Не смею больше вас задерживать.
Хитклиф демонстративно поднялся из-за стола и коротко поклонился. Саралеги ничего не оставалось, как сделать то же самое, хотя все внутри кипело, ему хотелось броситься на принца Кабалькады и как следует встряхнуть, впечатать в стену, в конце концов, зажать в угол и загипнотизировать, чтоб тот перестал нести чушь и поставил свою подпись.
Посольство провалилось. Таких провалов у Саралеги не было еще никогда.
Бериас понял все без слов, едва Саралеги вошел в отведенные им покои. Пододвинул ему стул, молча сел рядом, положил руку на плечо – он всегда так утешал и всегда становилось чуточку легче. Просидеть так он мог всю ночь и сколько потребуется.
– Хотите уехать?
Саралеги кивнул. Чуть отодвинулся, покосился за окно – ночь разлилась чернильная, безлунная, а может, в тот закоулок, куда выходили их окна, лунный свет не проникал.
– А что нам еще остается? И… Бериас, я не понимаю. Мы же все, все до мелочей продумали.
– Я тоже не понимаю, ваше величество. Дайте-ка мне договор.
Саралеги не глядя сунул ему всю стопку. Что толку туда смотреть, ничего нового они там не прочитают, сами же сидели и писали. Что-то случилось, дело не в договоре, а Хитклиф просто дал понять, что никаких дел с Сё Симароном Кабалькада иметь не будет.
– Нам стоит уехать. Мы ничего не добьемся, а если останемся и продолжим уговаривать, только разозлим их еще больше. Распорядись, что посольство снимается.
Саралеги было не просто тоскливо, он никак не мог понять, ну почему же все так вышло, почему? Последнее время он только тем и жил, что надеялся выйти на международный рынок – им это нужно было, да он весь бюджет распланировал исходя из того, что соглашение с ними подпишут! И не могли не подписать, не могли! Юури же все подписывает, Юури подает пример, а союзные страны следуют за Син Макоку.
Утром они уехали. Их выпустили, не задавая вопросов, с ними вообще не разговаривали, будто и не с посольством они приезжали, будто Саралеги и не король – пять лет назад он такому отношению не удивился бы, но сейчас Сё Симарон куда сильнее. Почему их настолько демонстративно игнорируют?
Кроме Кабалькады, реализовать шелк оказалось негде. Как и было понятно с самого начала.
Госпожа Гилбит в Калории была отменно любезна, но в договоре отказала. Не так, как Хитклифф, даже выразила сожаление, но Саралеги ведь понимает, что после войны в Калории все еще тяжелое положение?
Саралеги понимал, разумеется.
Положение в Зуратии было еще плачевнее, чем в Сё Симароне и Калории, вместе взятых. С ними бы урожаем торговать, а не шелком, только этого урожая едва-едва хватает, чтобы прокормить собственную армию. Во Франсире с ними даже не стали беседовать – то есть король не стал, а королевские советники отговорились незначительностью сделки и абсолютной незаинтересованностью в ней Франсира.
Они сидели во франсирском посольском особняке; Саралеги то вскакивал и принимался мерить шагами комнату, то садился в кресло у окна и все никак не мог успокоиться. В конце концов он подошел к Бериасу, застывшему в углу, и спросил, глядя прямо в глаза:
– Бериас, ну ты же видел, что я им предлагаю. Почему они все отказываются?
– Я боюсь, нам объявили экономическую войну.
– Что?
– Ничего. Я подумал, они могли опасаться укрепления Сё Симарона, но это нелогично.
Это было нелогично – ни Хитклиф, ни кто-то другой не могли видеть, что происходит в Сё Симароне и что Саралеги делает, чтобы обеспечить будущее. Нелогично, но слишком похоже на правду.
Да это и было правдой.
Лучше бы им войну объявили, чем вот так. Что делать с войной, Саралеги знал, и у него всегда был Юури, Юури ни за что бы не оставил, не допустил, через весь мир бы к нему бросился. А теперь-то что?
– Давайте вернемся домой, ваше величество.
– Но это же будет провалом. Я не могу этого допустить. У нас весь бюджет… У нас… Бериас, я должен что-то сделать! Вернуться в Син Макоку, попросить Юури… не знаю, я просто должен что-то сделать!
– Нам стоит вернуться, – повторил Бериас. – Простите, что настаиваю, но мне не нравится ситуация.
– Будто мне она нравится. У меня нет выхода. Я должен.
– Вы не боитесь, что нас могут переиграть?
Саралеги боялся. Он не понимал, что творится, почему это происходит, как теперь быть – а от непонимания было страшно. Не за себя, а за страну. Так страшно не было даже когда он, шестнадцатилетний, затеял играть против Дай Симарона: тогда все было настолько плохо и настолько опасно, что сделать хуже он так и так не мог и рисковал разве что собой.
Но другого-то выхода нет, как Бериас не понимает?
– Ваше величество, – позвал Бериас, – страну мы спасем. Я был чуть старше вас, когда в Сэйсакоку… там все было хуже, чем сейчас у нас. Я видел. Это преодолимо. Давайте вернемся. Мне очень не нравится происходящее.
Сэйсакоку превратилась в мертвую пустыню, Алазон пыталась справиться с этим уже четвертый год, но возродила к жизни только столицу. Это – преодолимо? Разруха, голод, опустевшие поля… Преодолимо?
С Сё Симароном такого разорения никогда не будет. Ни за что. Нельзя просто так вернуться домой, не попробовав. Кто знает, что будет, надо хотя бы разобраться.
– Я просто поговорю с Юури. Он не допустит, чтобы моей стране было плохо. Я не буду никуда влезать, выставлять ультиматумы… ничего такого.
Бериас только покачал головой.
А что делать, если Юури – последняя и единственная надежда все исправить?
В этот раз их никто не встречал. Ну то есть встречали – небольшой вооруженный отряд, лорды фон Крайст и фон Вольтер – но и все. А ведь Юури не упустил бы возможность побыть вместе подольше.
Саралеги спустился по трапу едва не бегом, не дожидаясь, пока его люди построятся. Бериас кинулся следом – и то вряд ли успел бы, просто он знал, что Саралеги может взбрести в голову выкинуть что-нибудь некоролевское. Дождь лил и здесь: такое впечатление, что от Кабалькады до Син Макоку над миром простерлась гигантская лохматая туча, и теперь все вокруг тонет и тонет в пустом холодном дожде.
Лорды поприветствовали его – прохладно, как и всегда. Ну куда же делся Юури?..
– Его величество мао уехал, – ответил лорд фон Крайст на невысказанный вопрос. – В свой родной мир. Мы здесь, чтобы встретить вас и препроводить в замок.
– Уехал?..
Саралеги растерялся. Обычно, когда бы он ни оказался в Син Макоку, Юури был здесь и ждал его. Ну почему именно сейчас, когда Юури так сильно нужен, его нет?
– Да, ваше величество. Однако все вопросы вы можете решить со мной как канцлером этого королевства.
Лорд фон Крайст мягко и приветливо улыбался. Глаза его резали сталью.
– Я предпочел бы поговорить с мао.
– Но это невозможно. Зато вы можете обсудить все возникшие у вас проблемы. Пройдите в карету, пожалуйста… Нет-нет, господин Бериас, боюсь, вам не хватит места. Прошу прощения, но вам придется ехать верхом.
«Не надо», приказал Саралеги взглядом. Не хватало еще, чтобы Бериас обнажил оружие, а он может. Он тоже на грани.
А ведь лорды знают, что у него беда, о которой он не упомянул и словом. Значит, сейчас все и выяснится.
Они сидели напротив Саралеги, одинаково спокойные и невозмутимые.
– В жизни юных правителей, – сказал фон Крайст, – иногда случаются трудные периоды.
– Юным правителям, – сказал фон Вольтер, – свойственно ошибаться.
– Например, принимать неоправданные решения, касающиеся… внешней торговли.
– Или неоправданно много сил отдавать развитию армии.
– Или, – тут фон Крайст вздохнул, – бывает так, что юные сердца безоглядно влюбляются не в тех девушек. Как это печально.
– Или…
– Что вы от меня хотите? – перебил Саралеги.
Ему хотелось выскочить из кареты, пусть на полном ходу, прямо под дождь, и чтоб вода смывала это унижение, это издевательство, эти насмешливые взгляды и каменно-спокойные голоса.
– Мы, – сказал фон Крайст, – хотим вам помочь. Сё Симарону придется трудно, вы ведь так сильно просчитались со своими планами. Но ничего страшного. Вы женитесь вот на этой девушке.
Он протянул Саралеги портрет, тот обреченно взял. Красивая девушка, прямо кукольно красивая, не по-человечески. Мадзоку. Наверное, чья-нибудь не очень знатная наследница.
– Ее зовут леди Элизабет, – сказал фон Вольтер. – Племянница лорда Рейвена.
А. Племянница ближайшего соратника лорда фон Шпицберга. Тогда все ясно.
– У вас с ней очень много общего. Вы не смогли жениться на прекрасной Алисе, а она – выйти замуж за лорда фон Бильфельда.
За одного из Десяти, Валторану? Или за взбалмошного жениха Юури?
Хотя какая разница. Девушка наверняка совсем юная, своей воли не имеет и будет делать все, что прикажут.
– А если не женюсь? – рискнул спросить Саралеги.
– Вряд ли такое решение пойдет Сё Симарону на пользу. Только подумайте, как же в таком случае леди Алисе Веллер, – фон Крайст демонстративно выделил фамилию, – будет сложно жить в бедной, разрушенной войной стране – совсем не той, о которой вы мечтаете. Или, чего доброго, остаться юной вдовой казненного короля.
Что и следовало ожидать. Переиграли как мальчишку сопливого. Ему двадцать, он давно уже взрослый, а лорды мадзоку мимоходом раскусили его интригу, расставили сети, а он и попался. Повезло Юури со свитой, что ни говори. Можно пропадать в своем мире сколько угодно, в этом все будет идти своим чередом и на благо Син Макоку.
– Что ж, я с удовольствием познакомлюсь с леди… Элизабет. Если вы настаиваете.
– Не настаиваем. Однако приглашаем вас посетить Син Макоку через три месяца.
– Вы хотите, чтобы сейчас я уехал?
– Ну что вы. Можете оставаться в Замке Клятвы на Крови сколько захотите, если надеетесь на скорое возвращение его величества мао.
Они улыбались, точно так же, как и при Юури, только смотреть вот так насмешливо при нем себе не позволяли. Радуются, как легко все сложилось, как удачно.
Только бы не сорваться прямо у них на глазах.
Бериас все понял. Не пришлось ничего рассказывать; он то ли слышал, то ли догадался, и когда они добрались до замка, сам, не дожидаясь распоряжения Саралеги, приказал готовить карету обратно в порт, как только они отдохнут. Саралеги, наверное, рванул бы без всякого отдыха, и плевать, как это выглядит с дипломатической стороны, но разумнее, пожалуй, и вправду выждать пару часов.
Немного побыть одному.
Оставить Юури записку ему позволили – но ясно было, что ее непременно прочитают. Если бы Саралеги только озаботился выучить родной язык Юури… если бы только Юури не ушел в свой мир к своим экзаменам… если бы лорды не испугались усиления Сё Симарона…
Поздно.
Саралеги так и не придумал, как дать Юури понять, что произошло, чтобы лорды не догадались. Если намекнуть так, чтоб лорды не поняли, Юури тем более не поймет. Ничего не выйдет. В итоге он просто написал, что был здесь, не застал Юури на месте, кое-что случилось, так что на Алисе жениться не получится, но это ничего и пусть Юури за него не переживает. Письмо он оставил у Юури на столе, придавив вязаным енотиком, чтоб не потерялось. Сел на его стул, провел ладонью по ящикам стола… Ну почему так сложилось, почему, почему Юури здесь нет?
Неизвестно, сколько бы он просидел, если бы Бериас не пришел за ним, не позвал, мягко сжимая плечо:
– Поедем домой.
Сил хватило только кивнуть.
Саралеги плохо помнил это путешествие. Он что-то делал, отвечал, если к нему обращались, отдавал какие-то приказы, пытался даже пересчитать бюджет, но через пять минут зашвырнул листы в угол и час просидел, бездумно глядя в окно.
Все. Конец. Он справится, обязательно, но это будет долго и трудно. Какой путь наверх, какой Дай Симарон, какой новый порт, какая академия, какие шелковые плащи и платья? Выбраться бы.
Бериас все время был рядом. Выставлял из его каюты тех, чьи дела могли подождать, брал на себя решение всех мелких вопросов, напоминал, что нужно есть и спать. И ни разу не заговорил о случившемся.
Труднее всего оказалось сойти на пристань. Конечно, вести долетели и до дома. Его встречали советники и гарнизон – мрачные, серьезные. Все правильно, все закономерно. Это именно из-за него страна на грани падения.
А еще нужно написать Алисе и ее отцу. Оттягивать это было совсем нельзя, еще не хватало, чтоб ей прислали издевательскую записку из Син Макоку, и Саралеги долго-долго сидел, запершись в кабинете, и не мог подобрать слова.
Хорошо, что они не романтические влюбленные.
Почтового голубя послал Бериас. Вытащил письмо из рук Саралеги и отправил сам. Понял без слов, что Саралеги вряд ли сможет.
Потом они долго стояли на балконе, просто вдвоем. Саралеги смотрел на свою страну, которую собственными руками и собственной глупостью обрек на многолетнюю бедность, и внутри поднималась горькая тяжелая волна, от которой перехватывало горло.
Это ведь нечестно! Если Юури узнает, он разозлится, он очень разозлится, лорды не могли не понимать, так почему они пошли против воли Юури? Почему все вообще сорвалось? Почему?!
– Они испугались, ваше величество, – негромко сказал Бериас, и Саралеги понял, что выкрикивал все это вслух. Ох, как плохо, нельзя сейчас срываться. Совсем нельзя.
– Чего они могли испугаться?
– Вас. Единого Симарона.
От этих слов – «Единый Симарон» – все внутри горько-горько обмерло. Нет никакого Единого Симарона. И никогда уже не будет.
– Я понять не могу, почему их послушали? Почему мнение лордов для глав союза важнее мнения мао?
– Вы же знаете, – Бериас взглянул ему в глаза с почти отцовской мягкостью. – Вы знаете, кто правит Син Макоку.
Да все знают, кто правит Син Макоку. Само правительство может думать, что со стороны незаметно, но никто не колебался, когда речь зашла о выборе между высказанной волей лордов и негласной волей мао.
– Я ведь даже не собирался объявлять войну. Никому. Ни Дай Симарону, ни Син Макоку. Ни сейчас, ни в будущем. Я хотел большую сильную страну.
– Я знаю.
– А теперь ничего не получится. С кризисом бы справиться. Еще и девица эта… свита ее… они о каждом шаге докладывать будут, лордам напрямую, Юури вообще ничего не узнает.
– Понимаю. Успокойтесь.
– Почему все, что я делаю, приводит к катастрофе? Бериас, вот скажи мне честно: я неправ? Я что-то делаю не так?
– Вы не делаете ничего, что не сделали бы другие на вашем месте.
Бериас коснулся его ладони. Разомкнул сжавшиеся на перилах пальцы. Погладил по руке.
– Успокойтесь. Пожалуйста. Вы справитесь.
Саралеги вцепился в него, отчаянно, как в детстве, когда отец отвергал и отталкивал его, а Бериас оставался его единственной опорой и надеждой. Ему было почти также безнадежно-плохо-одиноко, как тогда, но только тогда он твердо знал, что Бериас утешит – неумело, по-своему, и все опять сделается хорошо. А сейчас – не сделается.
Потому что мечты о Едином Симароне нет.
И больше никогда не будет.