[mazokutales]

Название: Весна героя.
Автор: Viorteya tor Deriul
Бета: Таэлле
Рейтинг: PG
Жанр: драма
Персонажи: Альфорд, Гизела
Примечание: фик написан на конкурс "Весенние мотивы"
Дисклеймер: выгоды не извлекаю, все принадлежит правообладателям

Весна случилась внезапно. Он добрался до этой деревни через метель, скорее по чутью, из упрямого стремления выжить, из того, что лежать до весны под холмиком снега и всплыть по весне в десяти шагах от наезженной дороги — глупая смерть для героя. Уже сидя на постоялом дворе, где хозяйка отпаивала заиндевевшего гостя горячим вином и откармливала наваристой похлебкой, он смеялся над своим страхом остаться до весны в снежной могиле.

Шанс отблагодарить хозяйку представился через три дня безвылазного сидения в деревне. Метель все мела, пусть не такая сильная, но дороги были все еще непроходимы, а в маленькой деревеньке на пару десятков домов странствующему герою заняться было нечем. Альфорд сильно подозревал, что и весной и летом и осенью тут все равно не найдется занятия. Так что, когда слегка ошалевшие от непрерывных возлияний в кабаке мужики решили немного пощипать хозяйку, а заодно и ее дочку, которая как раз в этом году начала носить платья до полу, герой думал не долго. Крестьяне народ мирный, увидев меч, протрезвели быстро и благоразумно отступили, грозя, однако, скорой местью.

Альфорд над ними только посмеялся, утешая ревущую в три ручья хозяйку. Хозяйка утешилась на диво быстро и в свою очередь отблагодарила спасителя, да так, что тот поутру мог разве что осоловело глазами хлопать. Ему и в голову не могло прийти, что этим же утром, несмотря на весь свой героизм, опыт бывалого, как он считал, странника и меч на поясе, он получит по голове оглоблей.

Пока он лежал в бреду в каморке, в которую поместила его сердобольная хозяйка, пока ее куда более впечатлительная дочь в свободные минутки забегала напоить и обтереть мечущегося на постели постояльца, весна и пришла.

За пять недолгих дней оттепели снег растаял так, что единственная дорога превратилась чуть не в реку, да и сугробы на полях просели, и вокруг пригорка, на котором и расположилась деревушка, начало образовываться временное озерцо.

Альфорд посмотрел вокруг, помянул весну последними словами. И удалился в свою каморку, справедливо полагая, что женщины народ жалостливый, а в такую погоду гнать человека из дому никто не будет. Он очень надеялся на скорые заморозки, которые непременно бывают в начале марта, превращая в лед все, что успеет растопить февральская оттепель. Благо, судя по погоде, ждать оставалось не так уж долго.

— Тихо-тихо-тихо. Да что ж ты мечешься-то так. Тихо, мальчик, все будет хорошо. — Она повторяла это напевным речитативом, пока Ундина лила ей на руки воду. Бывшая жрица только чуть поджимала губы, но ничего не говорила. Свое мнение она озвучила, еще когда пришла в деревню. В сущности, Гизела была с ней согласна.

— Ты это ему говоришь или себе? Он тебя не слышит. А если ты не отдохнешь положенное время, то завтра будешь совершенно бесполезной. Надо делать то, что можешь, а что не можешь, оставь на волю Истинного.

Это тоже была правда, и по-хорошему, надо было идти спать. За дверью ждала хозяйка, и стоит целительнице и жрице выйти отсюда, как девушка войдет, примется прибираться, вымоет больного, будет сидеть всю ночь и чутко следить за малейшим его вздохом. Молоденькая крестьянка здесь будет куда полезнее усталой целительницы.

— Не ворчите, госпожа Ундина, — она попробовала сложить губы в улыбку, но, кажется, на это у нее сил уже не было. — Я еще завтра сюда приду.

Когда прихворнула Рэна, Альфорд только пожал плечами и взял на себя часть работы девушки по дому и трактиру. Уж больно хозяйка стонала, что без дочери не осилит хозяйство, а он и правда был им должен. Мытье посуды, рубка дров и прочие заботы помогали времени бежать быстрее. За Рэной ухаживала мать, да раза два пришла местная знахарка, выдала травки от того и этого и ушла. Зимой всегда кто-нибудь болеет, а особенно по такой погоде.

Что творится в деревне, он не задумывался, пока однажды не обнаружил у ворот дома толпу из нескольких мужиков с вилами и факелами. Выскочил, прихватив меч, только в этот раз его не сильно-то боялись. Как увидели – кинулись скопом, не дав даже за ворота выйти.

Потом Альфорд смотрел на побоище и думал, что, наверное, он настоящий герой — такая толпа должна была его затоптать. Еще повезло, что ни один из факелов не долетел до крыши. Повезло, что большая часть нападавших охолонула, когда он раскидал их первый наскок. А как потом они растаскивали то ли четыре, а то и шесть трупов, на это он смотреть не стал, запер ворота и двери и ушел в дом. На кухне на полу он нашел хозяйку, она была без сознания и бредила.

Йозак прислал голубя спустя два дня, как отправился на новое задание. Что сказал маршал, когда прочитал донесения, Гизела могла только предполагать, зато видела, с каким лицом он буквально примчался докладывать новости. Мао на удивление быстро вникнул в суть проблемы. И постановил... Собственно, никто и не сомневался в его решении, это же мао Юури: основной заботой стало донести до него, что он сам в этот раз никого спасать не поедет. То, что с гарантией убьет человека, для мадзоку скорее всего обернется недельным недомоганием, но вот предсказать воздействие заразы на полукровок было невозможно. К кому-то вообще болячки не приставали, кто-то же мог оказаться слабее человека и сгореть за пару дней от безобидной детской инфекции.

Зато, вынужденный сидеть в замке на карантине вместе с Гретой и Конрадом, мао нашел куда приложить свою жажду деятельности. Фон Вальде возопил, что это не игрушки, и впервые за долгое время был готов физически пресечь инициативу мао, когда тот вызвал к себе Аниссину. Впрочем, самой Гизеле идея противочумного костюма понравилась, хотя Аниссина смотрелась в нем несколько... эксцентрично.

А между тем, пока Конрад терпеливо и в подробностях обсуждал с мао устройство выдвижных госпиталей, солдаты уже оцепляли район эпидемии и выставляли кордоны на границы. То ли благодаря зиме и плохим дорогам, то ли еще по какой причине, но им всем повезло - три приграничные деревни вдоль торгового тракта. Еще через три дня в деревне здоровых людей была едва треть. Жечь никто никого уже не пытался, как и искать источник заразы. В каждом доме по больному, а то и по несколько. Первыми начали умирать, как ни странно, не дети, а взрослые, крепкие и до прихода заразы отличавшиеся крепким здоровьем. Меньше всех заразу цепляли старики.

Альфорд, у которого на руках оказалось две больные женщины, обнаружил, что сиделка из него примерно как мать из кукушки. Больше всего выматывала невозможность что-то предпринять. Уход за больными отнимал не столько силы, сколько выматывал нервы - смотреть на мечущихся в бреду женщин и осознавать, что ничего не можешь сделать, да еще и подспудный подленький страх заразиться, ожидание первых симптомов. Альфорд не мог не думать о том дне, когда он проснется и поймет, что заболел, о том, как они будут лежать втроем в холодном доме и медленно умирать. Хотя мысль о том, что соседи таки подпалят источник заразы, тоже не выходила из головы. Сидя ночью без сна и готовя лекарственный отвар строго по данному знахаркой рецепту, Альфорд думал о том, что, наверное, уснуть под сугробом, не дойдя до деревни - было бы для него куда лучшей смертью.

Заморозки ударили ровно в ту ночь, как умерла мать Рэны. Трупы жгли за деревней, вонючий черный и жирный дым поднимался в прозрачное голубое небо, а под холмом вилась дорога, превратившаяся в ледяную реку. Альфорд смотрел на нее, и в голове его царила звенящая пустота. Казалось, какая-то мысль, ясная и очевидная, вот-вот должна была прозвучать, но сил на нее просто не было. Альфорд неосознанно положил руку на меч, усмехнулся. Ну да, в трех днях пути граница с Шинмакоку. Ах да, еще он хотел уйти, как только дорога подмерзнет.

В деревнях людей зараза успела распространиться со скоростью лесного пожара. Одно счастье, немногие мадзоку, что все же жили среди людей, переболев, сами взяли на себя заботу о куда более хрупких соседях. Не то чтобы они сделали это совсем добровольно. Гизела всегда знала, что добрые порывы хорошо стимулируются кулачным подкреплением. Обнаружив вокруг деревень кордон из солдат мао, никто не предпочел быструю смерть медленной.

Впрочем, когда во главе отряда в белой форме в одну из деревень заявилось невиданное чудовище с круглоглазой мордой на огромной неправильной формы голове, с клешнями-манипуляторами и прочими странными приспособлениями, обвешанное всевозможными датчиками, случилась небольшая паника. Нескольких детей пришлось отпаивать успокоительным, одну бабку хватил родимчик, а понесшая с испугу лошадь, впряженная в повозку с трупами, раскидала их по всей улице и в итоге свалилась в колодец, переломав себе ноги. Гизела прооралась всего-то за полчаса, после чего заставила Аниссину лично, собственными ручками убирать последствия своего воистину сокрушительного внешнего вида.

Уже потом обе девушки невесело смеялись над этим происшествием, напиваясь в лазарете между двумя дежурствами. Гизела за компанию: Аниссина отказывалась пить одна, а успокоительное не приняла бы из гонора. Отсылать же сильную и нечеловечески работоспособную мадзоку домой Гизеле и в голову не приходило. Не придумает, как создать вакцину - так хоть поможет. Зараза оказалась незнакомой и лечиться не желала, так что пока все что могли сделать целители, это только поддерживать жизнь заболевших и блюсти карантин, который все равно не помогал — все, кто мог, уже успели заразиться до того, как появились первые заболевшие.

Постоялый двор, хозяйкой которого теперь по всему стала Рэна, располагался на окраине, ближе всего к дороге. Альфорд сидел у ворот и бездумно смотрел на эту самую дорогу. Меч он держал на коленях, без ножен, поглаживал машинально гладкий металл. Меч Героя, светлый, полный силы, сейчас был обычной железякой, неспособной кого-то спасти, пригодной только для убийства. Некстати вспомнился Веллер, который, наверное, никогда не хотел быть героем. Ну, он и человеком-то не был, и Альфорд не мог сейчас этому не завидовать. Стать на пару часиков сильным, опасным, страшным мадзоку, которому в сущности наплевать на людей. Перестать быть человеком...

Они сначала его не заметили. Остановились, уставились непонимающе, когда Альфорд встал поперек дороги. Идите по домам, сказал он, улыбаясь, и одна из женщин, прижав ребенка покрепче, отступила за спину стоящего рядом мужчины. Кажется, мужа.

Им бы сообразить, развернуться и уйти, чтобы попробовать ночью, по отдельности, тропками или через поле. Но пятеро молодых парней, с топориками, за плечами которых жалось несколько баб, почти все с детьми... Они не сообразили, а Альфорд сообразил, все сообразил, и про ночь, и про то, что уйдут огородами, пройдут через поле, через овраг, выйдут на дорогу дальше. Что один пусть трижды герой не удержит нескольких человек, если не запереть их как пленников в каком-нибудь из опустевших домов.

Он отволок трупы к костру, сложил рядом с теми, что умерли за ночь от болезни. Трое мужчин и две женщины, молодые, красивые незамужние девки не побоялись схватиться за серпы и кухонные ножи, когда он посмел перегородить им дорогу к спасению. Потом Альфорд долго рылся в сундуках на постоялом дворе, нашел ярко-желтую тряпку и сделал подобие флага. Прикрепил на длинной жердине на крышу. Возле ворот на земле продолжала сидеть и, раскачиваясь из стороны в сторону, скулить одна из неудачных беженок. Ребенок у нее на руках молчал. Альфорд несколько минут тупо смотрел на тронувшуюся умом бабу, потряс головой и ухватил за шиворот, поднимая на ноги.

Недостачи по головам Альфорд так и не заметил.

А спустя неделю к Гизеле пришла заболевшая женщина. Трехлетний пацаненок у нее на руках орал как резаный, брыкался при виде тетки с зелеными волосами и был совершенно здоров. Отдавать сына мать наотрез отказалась. Какое такое заболеет? Он переболел уже! Вот пока от своей деревни через границу перебирались и выздоровел. Последнего из свои пяти детей, заболевшего аккурат перед заморозками, баба объявила здоровым и присоединилась к прочим беженцам из деревни. Наврала, что у нее совсем дальняя родственница в Шинмакоку живет, и почесала к мадзоку, а вернее, к их целителям, которые уж любую хворь вылечат. И ведь лечат же!

Гизела выслушала сбивчивый рассказ и про побоище, которое учинил пришлый разбойник, и про то, что женщина, не будь дурой, пока тот трупы прибирал, улепетнула в овраг и хоронилась там до ночи, и как потом шла через границу. И как, придя в первую же деревню, потащилась к целительнице показать ребенка. Совершенно здорового, разве что с насморком, усталого и испуганного.

Ну да, как и ожидалось, люди и принесли заразу. Не зря, ой не зря маршал фон Вальде первым делом закрыл границу. Небось, еще таких умных найдется к мадзоку бежать. Гизела точно знала, что сказал бы ей маршал. И знала, что сказал бы мао Юури. Ундина, по просьбе мао работавшая в соседней деревне в госпитале, сказала бы Гизеле, что она дура, а Ульрике, руководившая теми своими жрицами, что умели лечить, посоветовала бы просить совета у Истинного. Гизела невесело рассмеялась и села писать отцу. Она никогда не могла сказать точно, что он думает по тому или иному поводу, этот очень жесткий, почти жестокий и притом удивительно добрый человек.

Как оказалось, она была права. Нагнавшая Гизелу с помощницами Ундина первым делом обозвала ее дурой, идиоткой и вспомнила слова покрепче. Аниссина только смеялась и уверяла, что всегда мечтала о таком приключении в землях людей. Врала, разумеется.

Сначала Альфорд не понял, что Рэна выздоровела. Он как раз закончил отпаивать по кругу всех собранных в трактире больных (самое большое помещение из тех, что нашлись в деревне и кухня под рукой) и ждал, пока знахарка проснется. По-хорошему, надо было еще принести воды, но сил не было, потому он просто сидел и размышлял, что будут делать знахарка и Рая и Шеллочка. когда обнаружат что он... Ну, если он отдохнет и выспится, то может, не сегодня, а завтра... ну, может, дня два еще он и протянет, если не думать, что у тебя жар, и не обращать внимание на головную боль, можно работать. Просто надо делать все медленнее и тщательнее...

Если не обращать внимание на призрак Рэны, кутающийся в материну шаль... Если призрак явился, значит, наконец, умерла. Отмучилась. Горевать почему-то не получалось, как и разобрать, что именно говорит призрак. Отчаянно хотелось спать, но вода закончилась, а таскать тяжеленные ведра было его работой. Что он и объяснил призраку, пошатываясь, идя к выходу. На улице Альфорду на какой-то миг стало лучше, в голове прояснилось, запах талого снега и свежий ветер немного прочистили голову, достаточно, чтобы дойти до колодца.

Потом он только изредка приходил в себя, когда Рэна и Шеллочка роняли его по пути к дому.

— Тихо, тихо... Все хорошо, — Гизела положила руку на лоб Альфорда. Девица, примостившаяся на сундуке в углу комнаты, смотрела с тревогой и надеждой.

— Он выздоровеет, правда?

Гизела покачала головой.

— Я не знаю. Навряд ли. Он не хочет выздоравливать. Он все сделал правильно, но вряд ли знает об этом. Устал мальчик.

— Госпожа мадзоку, но ведь вы Целительница, вы же всех вылечили!... Почти всех...

Гизела отвернулась, склонилась к тихо постанывающему во сне Герою. Когда они добрались сюда, на ногах было четыре женщины, одна из них переболевшая. Альфорд два дня как лежал в бреду, больных осталось двадцать с небольшим человек — в основном дети и старики. Гизела подозревала, что они выздоровели бы и сами.

— Рэна, я попробую. Я не могу обещать.

— Знаете, говорили, что это он принес Заразу. Это правда?

— Возможно, что и он. Больше ведь некому. — Гизела потерла виски. Всегда есть кто-то, с кого все началось. Какая теперь разница? Наверняка мао распорядится принять беженцев из этой деревни, если они рискнут переселиться в Шинмакоку, а не искать родню по окрестностям. Да и вряд ли их легко пустят из зараженной деревни-то. — Вообще-то он был Героем.

— Был? — девочка непонимающе уставилась на Гизелу.

— Был, — уверенно ответила целительница. — Больше не будет. Не расстраивайся, это не так плохо. По-настоящему Героем становятся, совершив подвиг и погибнув. А Альфорд... Выживет, еще женится на тебе.

Девочка покраснела и замотала головой, мол не женится, что вы. Выжил бы. Что-то начала лепетать, но замолкла, увидев, как Гизела торопливо привстала, прижимая ладонь к груди больного:
— Лежи! Тебе сейчас не надо вставать...

Поля вокруг были зеленые, даже первые одуванчики кое-где желтели. Альфорд поправил за спиной мешок и обернулся. Рэна его провожать не вышла, сама собирала вещи. Завтра за ней приедет Ундина, возьмет к себе в Лес. Альфорд щурился от яркого солнца и думал, что в Шинмакоку он зайдет в другой раз. Гизела наверняка передала все приветы и благодарности. Хотя благодарить за опустевшую деревню было как-то странно. Наверное, следующей весной тут уже мало чего останется, разве что сады разрастутся, да сорняки по огородам. А пока Альфорд смотрел на цветущие буйным цветом деревья, обещавшие к осени щедрый урожай плодов, и думал, что свято место пусто не бывает и лет через несколько, может, и стоит сюда заглянуть еще раз. Кто-нибудь да поселится, начнет обрабатывать заброшенные поля. Нет, если он сюда еще заглянет, то лет через десять, не раньше.

И не весной, нет, только не весной.